Афины – столица греческого государства, один из древнейших городов мира, который получил своё название от богини познания и мудрости. Для всего цивилизованного мира этот город является символом олицетворяющим свободу, демократию и искусство. В центре города расположена «жемчужина» Греции – Акрополь с его шедевром архитектуры Парфеноном и гора Ликавитос с живописной церквушкой Св. Георгия. Храм Девы Афины, покровительницы города, величественно возвышается над городом и хорошо просматривается из любой его точки. Театр Диониса, расположенный на южном склоне Акрополя, являлся частью святилища Диониса, в настоящее время, частично реставрированный, – место проведения Афинского фестиваля. Ареопаг, невысокий холм к северо-западу от Акрополя, выровненная площадка на вершине которого служила местом собраний Совета старейшин – высшего судебного органа древнего афинского государства. Не менее важными памятниками Афин считаются Керамикос, где покоится прах известных афинян. Фонарь Диогена, Башня ветров, Арка Адриана – вот малый перечень того, что можно посмотреть в Афинах. Окрестности самой древней столицы Европы также богаты достопримечательностями. Могильный холм с названием Марафон является местом расположения музея в честь воинов, павших в Марафонской битве в 490 году до н.э. На мысе Сунион можно увидеть храм Посейдона и развалины храма Афины. Современные Афины живут динамичной насыщенной жизнью. Это шумный и темпераментный, как и его жители, город. Контрасты греческой столицы лишь подчеркивают ее очарование. Столпотворение в центре контрастирует с почти деревенским обликом пригородов. С трех до четырех часов пополудни город засыпает – для греков послеобеденная сиеста дело такое же святое, как и поездка на выходные к родственникам в деревню. Оживают Афины к ночи – наполняются залы театров и Дворца музыки. Куда бы вы ни зашли – в модную дискотеку в Колонаки, лихорадочные бистро в Экзархи, кабачки и таверны в Пире, – повсюду танцуют и веселятся. Столица Греции интересна не только любителям и знатокам истории. На небольшом расстоянии от города находится полоса роскошных пляжей, известных как «Афинская Ривьера». Афины – город удивительной судьбы, переживший за свою историю периоды расцвета и упадка, величия и унижения.

Микены

Группы индоевропейцев, явившиеся основным ядром формирования греческой народности, в течение среднеэлладской эпохи смешались с догреческим населением континентальной Греции в этническом и языковом отношениях. В языковом плане результатом этого процесса явился ряд быстро происшедших изменений, существенно изменивших фонетическую структуру языка (прежде всего согласных звуков), а также заменивших весьма значительное число древних индоевропейских слов лексикой, заимствованной из эгейского субстрата. В результате этого во второй половине II тысячелетия до н. э. возник древнейший греческий язык, сохранивший индоевропейскую грамматическую структуру, но его словарный запас уже существенно отличался от индоевропейской праязыковой основы.

Новые пришельцы подверглись также мощному воздействию культуры покоренного догреческого населения. Таким образом, когда в XVI в. до н. э. материковая Греция эпохи микенских шахтовых гробниц снова становится во главе развития эгейской цивилизации, греческие пришельцы уже осуществляют контроль практически над всем элладским регионом, но их собственная культура находится еще только на полпути к полному синтезу, в который со временем должны вступить на территории Эгеиды древние индоевропейские, изначальные элладские и специфические крито-минойские элементы.

Обилие сокровищ, обнаруженных в шахтовых гробницах Микен, является интересным свидетельством, отражающим структуру и экономический уровень раннего микенского общества. Оно является доказательством стремительного имущественного накопления, имевшего место в политических центрах отдельных областей, и одновременно свидетельством далеко зашедшей социальной дифференциации. Погребенные в шахтовых гробницах представители господствующего класса, несомненно, были прославленными воителями, о чем свидетельствует ценное оружие, обнаруженное в гробницах, а их останки характеризуются антропологическими чертами, отличными от более древнего населения средиземноморского типа (мощное телосложение, более 180 см роста). В их распоряжении находились опытные ремесленники самых различных профессий. Об этом свидетельствуют находки предметов материальной культуры, подтверждающие существование значительной дифференциации ремесла. Показательны и экономические связи с другими странами, в особенности с Критом и малоазийским побережьем, а также с Ближним Востоком, культурным миром древней Италии и даже с Западной и Центральной Европой. Ряд находок указывает уже на значительную степень синтеза местных и иноземных художественных приемов, прежде всего взаимодействия элементов культуры материка с влиянием утонченной культуры минойского Крита.

Появление шахтовых могил XVI в. до н. э. знаменует собой выход микенской цивилизации на магистральный путь развития истории мировой культуры, но это было только началом небывалого подъема этой цивилизации. Столь быстрое накопление сокровищ в шахтовых гробницах представляется ряду исследователей и без того столь неожиданным и поразительным в сравнении со скромным среднеэлладским прошлым, что многие склонны говорить о появлении этих сокровищ в Эгеиде откуда-то извне.

Например, некоторые ученые полагают, что около 1600 г. до н. э. мог иметь место поход материковых ахейских воителей на Крит, откуда они вернулись домой с богатой добычей. Однако на Крите не обнаружено никаких следов вражеского нашествия, относящегося к тому времени. При этом рост экономического потенциала микенцев продолжается и в последующий период, причем столь интенсивно, что его невозможно объяснить следствием одного лишь грабежа, даже крупного масштаба.

Другие исследователи, в свою очередь, считают, что некоторые предметы из шахтовых гробниц обнаруживают определенные черты, указывающие на Египет, и пытаются увязать древнегреческую легенду о прибытии Даная в Арголиду из Северной Африки с тем установленным фактом, что именно в XVII в. до н. э. Египет переживал серьезные потрясения политического характера. В конце XVIII в. до н. э. с Кавказа и гор Армении двигалась разрушительная волна воинственных семитских народов, которые прошли по всему Ближнему Востоку, используя неизвестную до того времени военную технику – боевые колесницы, запряженные лошадьми. Одна часть их сокрушила военную мощь Вавилона, а другая – так называемые гиксосы – проникла на рубеже XVIII и XVII вв. до н. э. в Нильскую дельту и овладела более чем на столетний период большей частью Египта. Сходство дат здесь поистине поразительно: конец владычества гиксосов в Египте приходится на время около 1560 г. до н. э., прибытие Даная в Арголиду «Паросский мрамор» относит к 1510 г. до н. э., а самые богатые гробницы могильного круга А в Микенах датируются 1550-1500 гг. до н. э. Все это привело к появлению гипотезы о том, что отряд микенских воинов принимал в Египте участие в последних боях с гиксосами, был щедро награжден за свою службу и возвратился домой вместе с группой египетских соратников.

Эта гипотеза весьма привлекательна и довольно остроумна, однако не имеет при этом надежного подтверждения данными материальной культуры. Наоборот, в результате детального анализа египетских особенностей предметов из шахтовых гробниц установлено, что речь, несомненно, идет о вещах, явно обладающих также чертами, присущими минойским изделиям, так что ни одна из них не предполагает необходимости существования непосредственных египетско-микенских контактов. Решающее значение для появления и дальнейшей судьбы этих предметов на материке сыграла скорее посредническая роль Крита. То же можно сказать и о целом ряде прочих находок, сделанных в шахтовых гробницах. Поэтому в настоящее время большинство исследователей склоняется к мысли, что появление сокровищ шахтовых гробниц явилось результатом успешной хозяйственной политики местных микенских властителей.

Однако все это вовсе не исключает возможности существования прямых связей с Египтом и вообще со всем Ближним Востоком, поскольку именно ко времени около середины II тысячелетия до н. э. устная традиция приурочивает появление и ряда других центральных фигур раннего пласта греческой мифологии, связанных по своему происхождению с Востоком. Кроме Даная таковыми являлись, в частности, Кадм и Пелоп. И это вовсе не простая случайность, а реальное отображение древнейших связей, существовавших между Эгеидой и Ближним Востоком в XVII-XVI вв. до н. э. Представляется также, что эти легендарные личности могли быть связаны с появлением в Эгеиде некоторых материальных ценностей. По всей вероятности, они явились носителями различных знаний и опыта организационного, экономического и технического характера, а когда со временем действительно стали играть ту видную роль в политической жизни, которую приписывает им греческая мифология, то, несомненно, добились значительно более быстрого и, главное, более стабильного накопления материальных ценностей в ранних центрах микенской культуры, чем того можно было достичь путем лишь одного военного похода.

Тенденции к взаимодействию элладской и минойской культур, прослеживающиеся уже в находках из шахтовых гробниц Микен, особенно усиливаются во второй позднеэлладский период (ПЭ II), охватывающий почти весь XV век до н. э. Это был исторический этап, характеризующийся, к сожалению, отсутствием более подробных сведений о строительстве дворцов и поселений того времени, поскольку археологические слои этого периода по большей части бесследно исчезли под более поздними слоями. Возможно, что уже к этому времени относится начало существования некоторых важных с хозяйственной точки зрения сооружений, каковыми, в частности, являются ирригационные системы Беотии и Арголиды. Довольно хорошо мы информированы опять-таки о способах захоронений. Купольные гробницы, в предыдущем столетии встречающиеся главным образом на западе Пелопоннеса, начинают появляться также и в районе Микен, и, хотя большинство их разграблено, своим архитектурным великолепием они указывают на богатство и знатное происхождение властителей и других представителей господствующего класса того времени.

Период ПЭ II принято подразделять на два этапа. В начале столетия важным хозяйственным и культурным фактором в Эгеиде продолжает оставаться Крит, откуда еще и в это время на материк вывозится множество художественных изделий. Равным образом материковая керамика продолжает и далее испытывать сильное влияние натуралистического стиля Крита периода ПМ II Б, для которого характерно обращение к морской тематике.

Однако это влияние принадлежит уже к числу последних в длинном ряду явлений, свидетельствующих о выдающемся вкладе критской цивилизации в сокровищницу Элладской культуры. Уже несколько десятилетий спустя но всей южной части Эгеиды прокатилась волна сильных землетрясений. Вызванные ими разрушения достигли своей высшей точки в катастрофическом извержении на острове Фера около 1470 г. до н. э., в результате которого остров раскололся, а его остатки оказались покрытыми многометровым слоем лавы. Это извержение было настолько мощным, что, нанеся смертельную рану существовавшей на Крите еще с конца неолита многовековой минойской цивилизации и подвергнув оставшееся население острова неожиданным лишениям, его последствия поставили в конце концов Крит в политическую и экономическую зависимость от микенских ахейцев.

При этом Крит был не единственным островом, пострадавшим от извержения Ферского вулкана. В частности, разрушение недавно открытого города близ Айя-Ирини на Кеосе датируется тем же хронологическим периодом. Осталось неизвестным, на каком языке разговаривало здешнее население – на минойском (древнекритском) или микенском (греческом).

Само собой разумеется, что ферско-критская катастрофа явилась причиной исчезновения критского влияния на материке. Однако, к счастью, эти разрушения произошли в то время, когда микенская культура материковых ахейцев была уже способна к самостоятельной жизни, и поэтому последующие десятилетия XV в. до н. э. явились тем периодом, когда в Эгеиде происходит окончательное слияние минойских и элладских элементов в итоговом микенском синтезе. Это относится не только к керамике, но и к прочим изделиям прикладного искусства.

Установление факта гибельного воздействия извержения ферского вулкана на критскую цивилизацию позволяет нам сегодня составить также определенное представление о том, каким образом ахейцы овладели тогда Кноссом. Вопреки существовавшей ранее точке зрения, ахейцы, вероятно, появились здесь и не в качестве завоевателей, покоривших критские города, и не как дружина, сопровождающая ахейского царевича к наследнице Кносского престола, а как морская разведывательная экспедиция – с целью выяснения возможности поселения на Крите, подвергшемся тяжелым последствиям ферского извержения. А поскольку Кносс в значительной степени избежал разрушения в прямом смысле слова и был лишь засыпан пеплом, ахейцы довольно быстро превратили его в политический центр своей власти, но при этом они, безусловно, опирались на поддержку пережившего бедствие местного населения. Для Кносса этого времени характерно близкое следование более древним критским традициям и в то же время воздействие самых разнообразных влияний, идущих с материка.

Представляется, что наряду с Кноссом ферско-критскую катастрофу пережили и некоторые другие критские центры, продолжавшие оставаться зависимыми от центральной власти Кносса и во время владычества ахейцев. Этот вывод следует прежде всего из анализа топонимических данных, содержащихся в текстах на кносских табличках, где фигурируют такие названия, как Амнис, Туллис (позднее Тилисс) в центральной части северного Крита, Фест на юге острова, Лукт (позднее Литт) в восточной части, Лато далее к востоку, два места на крайнем востоке (wa-to = более позднее Палеокастро?, o-du-ro-we = 3акрос?) и Кудония на западе острова (позднее Кидония, совр. Хания). А то отмечавшееся выше обстоятельство, что сельскохозяйственная продукция в этих и других районах Крита около 1380 г. до н. э. снова достигла значительного подъема, выразительно свидетельствует о преодолении экономического застоя, вызванного происшедшим чуть менее столетия до того извержением вулкана на Фере. Таким образом, вероятно, что некоторые административные центры Крита вновь поднялись из руин, но находились уже под владычеством ахейских пришельцев утвердивших к тому времени свое господство на острове.

Таков был облик Крита в периоды ПМ II (около 1470-1400 гг. до н. э.) и ПМ III А (около 1400-1380 гг. до н. э.). В это время тронный зал Кносского дворца получает свой известный в настоящее время облик, вблизи Кносса появляются гробницы воинов с микенским вооружением, в самом Кноссе изготовляется керамика дворцового стиля, обнаруживающая значительное сходство с керамикой материковой Греции.

Но вскоре, около 1380 г. до н. э. происходит окончательная гибель и этого вновь отстроенного Кносского дворца. Относительно того, каким образом это случилось, исследователи никогда не придерживались единого мнения. Явилось ли это следствием землетрясения, восстания критян против ахейцев или нападения материковых ахейцев на своих кносских соплеменников, обосновавшихся на Крите на два-три поколения ранее? Как ни странно, часть ученых сегодня вновь возвратилась к ставшему уже традиционным объяснению происходивших на Крите катастроф землетрясением. Теория же внутренних столкновений в настоящее время отвергнута большинством исследователей, поскольку представляется невероятным, чтобы их последствия могли сказаться на Крите в такой степени, что победившая сторона была не в состоянии заново отстроить хотя бы некоторые из разрушенных центров. К тому же предметы материальной культуры малых форм изготовлялись на Крите и позднее, причем приблизительно на том же уровне, что и до разрушения дворцов.

В последнее время ученые вновь начинают возвращаться к мысли о вторжении материковых ахейцев, но лишь в качестве дополнительной причины окончательного упадка Кносса. На первый взгляд эта мысль довольно абсурдна. Если Крит находился под властью ахейцев уже в течение нескольких десятилетий, то зачем самим же ахейцам вдруг понадобилось разрушать его? Однако не следует забывать, что во второй половине XV в. до н. э. Крит был не территорией, зависимой в политическом отношении от материковых ахейцев, а самостоятельным государством, в той или иной степени прямым продолжателем древних минойских традиций. Несмотря на существенное сокращение вывоза своих товаров, Крит и в это время продолжал оставаться серьезным торговым конкурентом континентальной Греции на средиземноморских рынках, а это не могло устраивать материковых ахейцев. Учитывая эти обстоятельства, внезапное вторжение последних в Кносс являлось вполне логичным. Но доказать это пока что не представляется возможным.

Поэтому единственный вроде бы приемлемый выход – связать изложенные выше события с гипотезой о землетрясении. Если около 1380 г. до н. э. на Крите действительно произошла стихийная катастрофа и до Микен дошло известие, что Кносс (а возможно, и другие критские поселения) обращен в развалины, вряд ли материковые ахейцы были заинтересованы в их восстановлении. Скорее всего ахейцы сделали бы все возможное, чтобы воспрепятствовать этому и устранить из экономической жизни столь опасного соперника, каковым являлся Крит, даже если его правящий класс и говорил уже по-гречески.

Однако и после этого Крит продолжал оставаться частью Эгейского мира; он и далее, хотя уже в меньшей степени, принимал участие в экономической и культурной жизни Эгеиды. Безусловно, на Крите оставалась и часть ахейского населения, говорящего по-гречески и. поддерживающего связи с родным материком. Выше мы уже отмечали, что и после падения Кносса на Крите еще в течение довольно долгого времени продолжало использоваться линейное письмо Б, как явствует из целого ряда критских текстов, относящихся хронологически ко времени от разрушения Кносса до конца XIII в. до н. э. Об этом свидетельствуют прежде всего надписи на фрагментах сосудов из Хании на западе Крита и расположенного недалеко селения Мамелюко, а также один документ из Кносса. Сюда же относятся и упоминавшиеся выше надписи на фрагментах сосудов, найденных в слоях конца XIII в. до н. э. в Фивах, относительно которых принято считать, что они изготовлены на востоке Крита.

В настоящее время становится все более очевидным, что XIV-XIII вв. до н. э. были временем не полной политической изоляции Крита от прочих районов Эгеиды, а историческим периодом, во время которого ахейский элемент и далее продолжал играть определенную роль. Когда же несколько позднее – в конце II тысячелетия до н. э. – на Крите появились греческие дорийцы, сумевшие в течение нескольких веков существенно «доризировать» Крит, их диалект все же сохранил некоторые черты древнеахейского наречия. Да и древнейший, догреческий элемент довольно долго еще не был полностью ассимилирован на Крите. Еще в середине I тысячелетия до н. э. надписи из восточнокритского Прессоса фиксируют совершенно непонятный местный язык, не имеющий ничего общего с греческим и производящий весьма необычное впечатление прежде всего избытком звука «r».

Но оставим Крит и возвратимся снова в материковую Грецию времени около 1400 г. до н. э. Господство в Кноссе многому научило ахейцев. Прежде всего они научились организации системы дворцового управления, основанной на письменной регистрации отдельных хозяйственных процессов. Весьма возможно, что использовавшееся в Микенской Греции линейное письмо Б возникло еще где-то в XVI в. до н. э. и что на материке оно получило распространение уже в то время; однако несомненно, что совершенному владению микенцами письменностью способствовала более чем пятидесятилетняя практика ведения администраторской документации непосредственно в Кноссе.

Столь же сильное влияние испытала во время господства ахейцев в Кноссе и их материальная культура. Кносс – город, на который вся Эгеида взирала как на центр эгейского просвещения, – попал в руки ахейцев, а вместе с ним и весь опыт критян, веками накапливавшийся здесь благодаря существованию богатых восточных и местных традиций.

Вполне закономерно, что в материковой Греции в начале второй половины XV в. до н. э. сложилась следующая ситуация. Изготовлявшиеся здесь предметы достигают теперь столь высокого уровня, что, в сущности, не уступают критским образцам. В декоративном искусстве ахейцы и далее явились скорее способными эпигонами, чем оригинальными мастерами, но и здесь благодаря сочетанию материковых традиций с различными минойскими влияниями они сумели достичь заслуживающего восхищения высокого уровня художественного мастерства. При этом критское влияние было воспринято не без творческого переосмысления, а ахейские мастера не отказываются от собственных унаследованных от предков традиций как в практическом, так и в эстетическом плане. Так, в архитектуре жилищ основным элементом и далее продолжает оставаться мегарон, а среди форм погребальных сооружений ведущее место продолжают сохранять купольная гробница и ее упрощенная разновидность – камерная гробница.

Что касается торговых контактов, то в XV в. до н. э. продолжают развиваться и углубляться связи, установленные в более ранние времена, а к концу столетия ахейские поселенцы обосновываются в ряде местностей Эгеиды, бывших дотоле сферой критского влияния (Милет на побережье Малой Азии, остров Родос и др.).

К XV в. или самое позднее к началу XIV в. до н. э. относятся, вероятно, и события, нашедшие отражение в целом ряде преданий древнейшего слоя греческой мифологии, т.е. более раннего, чем «троянский» слой, но в то же время несколько более позднего, чем тот, к которому относились весьма древние мифы о Данае, Кадме и Пелопе. К их числу принадлежат мифы о Персеидах – предшественниках Атридов на троне Микен, о Беллерофонте – предке аргосского царя Диомеда, о Нелее – отце Нестора и о некоторых великих совместных свершениях героев греческой мифологии, также более древних, чем Троянская война, каковыми были поход аргонавтов за золотым руном или охота на Калидонского вепря. Указанное в этих преданиях временное соотношение между отцами и сыновьями в целом ряде случаев следует понимать не дословно, а как соотношение предков и потомков, между которыми стоит еще ряд малозначительных поколений, не оставивших после себя следа в мифологии. Таким образом, старшие поколения «отцов», вероятно, представлялись героям Троянской войны столь же полумифическими, какими ахейские воители под Троей казались современникам Гомера.

Упадок Кносса около 1380 г. до н. э. имел ряд других последствий. Хотя приблизительно за 70 лет до этой даты Кносс уже стал ахейским, древние критские традиции сохранялись здесь и позднее и при этом даже продолжали в значительной степени оказывать влияние на материковую Грецию. После разрушения Кносса критское влияние почти не ощутимо, а элладская культура начинает развиваться по своему собственному пути, на котором традиционные элементы минойской цивилизации выступают уже в совершенно преображенном виде.

Тенденция к схематизации, прослеживающаяся в микенском искусстве уже в предыдущий период, еще более усиливается в XIV-XIII вв. (ПЭ III А-Б). Изображения, обязанные своим происхождением существовавшему некогда на Крите натурализму, становятся как был лишенными жизни. Так, осьминоги, представленные на критских вазах морского стиля периода ПМ I Б, приобретают в микенской керамике столь схематическую форму, что разглядеть здесь осьминогов можно только при наличии богатой фантазии. Но, с другой стороны, около середины XIV в. до н. э. мы неожиданно встречаем на микенских сосудах изображения человека и животных. Это, безусловно, свидетельствует о влиянии фресковых росписей микенских дворцов, на которых одними из наиболее излюбленных декоративных мотивов того времени были охотничьи и военные сцены. Необходимо, однако, сразу же отметить, что некоторые фрески, особенно последнего периода существования микенских дворцов, отличаются весьма низким уровнем технического исполнения (крайняя схематизация или же, наоборот, чрезмерная педантичность в изображении деталей, а также использование неестественных красок). И напротив, некоторые специфические мотивы фресковых росписей, как, например, сплошной фриз военных сцен в Микенах или же картина пирующих за столами мужчин и изображение певца в Пилосе, вводят нас в атмосферу, удивительно близкую миру гомеровских поэм. Это уже не просто игра художника традиционными критскими мотивами, имеющая место, например, в изображении культовых женских процессий, а попытка реального отображения жизни господствующего класса микенского общества. Глядя на эти фрески, нетрудно представить себе, как сын Одиссея Телемах входит в мегарон Пилосского дворца и садится за пиршественный стол вместе с Нестором и его окружением («Одиссея», III.386-396).

В отличие от предыдущего периода, XIV и XIII века до н. э. предоставляют нам ряд весьма обстоятельных сведений о микенской архитектуре. Речь идет об историческом периоде, в конце которого микенские поселения большей частью уже лежали в развалинах и восстанавливались только в редких случаях, да и то в ограниченной степени. Впрочем, довольно сложно определить, когда именно была построена та или иная из сохранившихся до нашего времени частей дворцов и резиденций, поскольку в дворцовых комплексах, как правило, довольно трудно различить неоднократно осуществлявшиеся различные перестройки. Так, в течение XIV-XIII вв. до н. э. в Микенах были проведены по крайней мере три перестройки. В XIV в. до н. э. дворец в Микенах, до того времени фактически неукрепленный, обносится мощными стенами, которые доходили вплоть до могильного круга А, остававшегося, впрочем, вне укреплений. В середине XIII в. до н. э. система укреплений была расширена в направлении на юго-запад; в территорию крепости был включен и могильный круг А, который после перестройки приобрел свой известный в настоящее время вид; тогда же были сооружены и Львиные ворота. В конце XIII в. до н. э. территория крепости увеличивается за счет строительства северо-восточного выступа стен, охранявшего доступ к водяной цистерне. В Тиринфе киклопические стены сооружаются только к XIV-XIII вв. до н. э. (также проводившиеся в три этапа). Мощные стены возводятся в это же время и в других микенских поселениях (Аргос, Дендра, Афины, Гла и др.). Во второй половине XIII в. до н. э. строится даже защитная стена на Коринфском перешейке, которая должна была прикрывать внутреннюю часть Пелопоннеса от нападения с моря. Относительно погребальных сооружений отметим только, что в XIII в. до н. э. они достигают своей вершины в появлении купольных гробниц изысканной архитектуры типа «сокровищницы Атрея» в Микенах.

О том, кто владел этими мощными крепостями и кто обрел последнее свое успокоение в находящихся неподалеку великолепных гробницах, мы можем лишь строить догадки, основываясь на греческой мифологии. Если мифологические предания о владыках микенского трона понимать буквально, то где-то в течение этого периода в Микенах имела место смена династий: власть Персеидов унаследовали кровожадные Пелопиды. В Мессении же около 1300 г. до н. э. на месте более древнего поселения возникает дворец, власть в котором принадлежала роду Нелеидов из Фессалии.

Греческая мифология сообщает также, что рассматриваемая нами эпоха уже сама по себе требовала существования мощных крепостей с укрепленными подступами. В течение нескольких предыдущих веков экономического подъема их владельцы сумели накопить множество сокровищ: им было что прятать за мощными стенами своих дворцов. Но с другой стороны, призрак такого же богатства, находящегося во дворце соседа, толкал их на путь военного соперничества. Очевидно, именно так и возник внутриахейский междоусобный конфликт, ставший причиной уничтожения могущественного города Средней Греции – семивратных Фив. Как мы уже упоминали, в основе этих событий лежал спор о власти над Фивами между сыновьями Эдипа Этеоклом и Полиником. Поскольку братья не сумели соблюсти первоначального договора о поочередной смене власти, Фивы стали целью двух военных походов. Сначала против них выступили войска семерых вождей, собранные аргосским царем Адрастом. Однако Фивы отразили это нападение, и все семеро вражеских предводителей нашли смерть в бою. Город был захвачен и уничтожен только поколение спустя, когда против него выступили сыновья погибших вождей под предводительством внука Адраста Диомеда, который приобрел впоследствии славу как один из героев Троянской войны. Все это говорит о том, что разрушение Фив явилось делом рук уже того поколения ахейских героев, которое жило во время Троянской войны. Если эта война происходила около 1220—1210 гг. до н. э., о чем мы будем говорить ниже, то падение Фив приходится приблизительно на третью четверть XIII в. до н. э., а неудачный поход семерых вождей – на вторую четверть того же столетия.

Вывод, что разрушение Фив приходится на время около 1230 г. до н. э., вплоть до недавнего времени подтверждали и результаты исследований археологов. Однако сегодня большинство их считает, что Фиванский дворец бронзового века, так называемая Кадмея, был уничтожен в самом конце XIII в. до н. э. Эту временную несогласованность можно устранить либо путем переноса даты Троянской войны на 1190-1180 гг. до н. э. (античная датировка Эратосфена), либо путем пересмотра хронологии Фив (соответствующим образом выделив здесь несколько этапов разрушений). Но как бы ни была решена проблема хронологии, несомненно, что за разрушением Фив кроются политические причины. Если четверо из семерых вождей первой антифиванской коалиции были родом из Арголиды – а Арголида являлась центром элладской культуры начиная уже с эпохи ранней бронзы, – то речь, бесспорно, шла о том, чтобы сровнять с землей Фивы, представлявшие собой опасного конкурента. Странно только, что в сказании отсутствуют упоминания о Микенах, а вдохновителем похода назван Аргос. Но это противоречие объясняется упомянутыми выше условиями послемикенского времени, когда Микены уже лежали в развалинах, а Аргос представлял собой мощный центр, с которым вынуждена была считаться уже не только Арголида, но и весь Пелопоннес.

Но что наиболее заслуживает внимания и вместе с тем особенно характерно для периода ПМ III А-Б, так это чрезвычайно интенсивная торговая экспансия микенцев, идущая из материковой Греции в различные внеэлладские области. Территориально микенский мир уже не ограничивается одной лишь материковой Грецией, а включает в себя практически всю Эгеиду и ряд других районов Средиземноморья. Для всего микенского мира в широком смысле этого слова характерен высокий уровень стандартизации материальной культуры, что отразилось, в частности, в значительной степени унификации микенской керамики, которую находят во многих областях Средиземноморья – от Италии до Сирии и Египта. Определенное исключение из этой унификации представляет собой только продукция двух окраинных районов – Родоса и Кипра, а также Южной Италии, где образовались самостоятельные торговые и производственные центры с гончарными мастерскими, а в ряде случаев и с постоянным ахейским населением. В течение XIV-XIII вв. до н. э. Родос полностью становится ахейским островом и вместе с еще более отдаленным Кипром (где, очевидно, еще в XIV в. до н. э. возникают микенские торговые фактории, а вскоре после этого и центры производства керамики) играет видную роль в распространении высоко ценимой элладско-левантийской керамики на восточном побережье Средиземного моря. В это же время на западе особого расцвета достигает микенское поселение в Скольо-дель-Тонно в окрестностях античного Тарента, где изготовляется микенская керамика родосского типа.

В XIV-XIII вв. до н. э. непрерывный поток высококачественной керамической продукции из материковой Греции и прочих центров производства микенской керамики направляется во все районы Восточного и Центрального Средиземноморья. К этому же периоду относится и интенсивное развитие микенских связей с областями, расположенными на западе малоазийского побережья, и установление контактов с могущественной Хеттской державой в центре Малой Азии.

Как уже упоминалось выше, Э. Форрер установил в хеттских текстах из Богазкёя целый ряд параллелей между хеттскими именами собственными и аналогичными именами собственными греческими. Первое место в этом ряду занимает название Аххиява(или Ахихия), сопоставимое с греческим Ахайвия и позднее Ахайя – «Земля ахейцев». Согласно текстам, первым хеттским царем, вступившим в контакт с Аххиявой, был Супиллулиума I (около 1370-1330 гг. до н. э.). Этот властитель отправлял в Аххияву какое-то лицо (возможно, даже собственную супругу), что истолковывается как свидетельство связей, уже существовавших к тому времени между двумя государствами. Так же следует расценивать и то обстоятельство, что в трудный для него момент хеттский властелин Мурсили II (около 1329-1300 гг. до н. э.) взывает к помощи «бога Аххиявы и бога страны Лазпаш» и особенно то, что при хеттском дворе вместе с его наследником Муваталли (около 1300-1280 гг. до н. э.) воспитывались двое знатных аххиявских юношей, один из которых даже происходил из царского рода Аххиявы, а вторым был некий Тавагалава.

Именно о втором из этих лиц говорится в адресованном царю Аххиявы пространном послании Муваталли, которое, хотя и сохранилось лишь частично, ясно указывает на ухудшение хеттско-аххиявских отношений. Войско Тавагалавы и воины хеттского царя будто бы одновременно вступили в область Лукка в связи с тем, что тамошнее население обратилось с просьбой о помощи сначала к Тавагалаве, а затем и к хеттскому царю. Дело дошло до дипломатических трений, вылившихся в военный конфликт, который окончился победой хеттов. Тогда на сцене появляется хеттский подданный некий Пиямаратус, который отнял у хеттского царя 7 тыс. пленных и ушел с ними в город Милаванду, очевидно находившийся под властью царя Аххиявы. Хеттский царь потребовал у царя Аххиявы выдачи Пиямаратуса, но, не получив ответа, вступил со своим войском в Милаванду. Однако там он не нашел ни Пиямаратуса, отплывшего к тому времени из Милаванды, ни Тавагалавы. Поэтому в конце своего послания Муваталжи настаивает, чтобы царь Аххиявы не позволял Пиямаратусу использовать территорию Аххиявы в качестве базы для борьбы с хеттами, и упоминает в этой связи о каком-то уже имевшем ранее место конфликте, связанном с областью Вилуса, который будто бы был улажен двусторонним соглашением.

Послание составлено в на редкость миролюбивом тоне, очевидно вызванном тем обстоятельством, что резиденция царя Аххиявы находилась вне пределов досягаемости хеттских войск, т.е. была отделена морем от Милаванды – владения Аххиявы на территории Малой Азии. Вряд ли в то время в Малой Азии существовала область, которая могла бы безнаказанно не считаться с могуществом хеттов, как это сделал царь Аххиявы, укрывая как Пиямаратуса, так и Тавагалаву. Что касается местонахождения Милаванды, то в настоящее время исследователи полностью согласны с Э. Форрером, отождествляющим Милаванду (или же Милавату) с Милетом – крупным греческим центром на западном побережье Малой Азии (более древней греческой формой названия «Милет» было Милват, причем существование микенского поселения на территории Милета археологически датируется XV в. до н. э.). О возможности проникновения Аххиявы в глубь Малой Азии свидетельствует недвусмысленное указание хеттского царя на то, что во время боев с Тавагалавой он воздержался от разрушения крепости Атрии.

Однако, с другой стороны, возможно, что размеры, владений Аххиявы в Малой Азии были в то или иное время различными. К такому выводу можно прийти на основании послания хеттского царя Хаттусили III (около 1275-1250 гг. до н. э.), адресованного в Милавату, из которого следует, что правитель этого города находился в зависимости от центральной хеттской власти. Была ли в то время Милаванда тождественна Милавате или нет, этот город, так или иначе, уже не принадлежал царю Аххиявы. Заслуживает упоминания и хеттский документ времени Хаттусили III, в котором говорится о подарках царя Аххиявы царю хеттов.

Недостаточно ясен вопрос о развитии хеттско-аххиявских отношений особенно во время правления следующего хеттского царя, Тудхалии IV (около 1250-1220 гг. до н. э.). К этому времени относится фрагментарный текст, в котором говорится, что население земли у реки Сеха выступило с оружием в руках против хеттов и что в связи с этим царь Аххиявы лично побывал на малоазийской территории, хотя трудно сказать, при каких обстоятельствах, а также на чьей стороне он выступал. Документ оканчивается сообщением о поражении противников хеттов. Представляется, что указанные действия хеттов были тесно связаны с враждебными действиями широкой антихеттской коалиции, возглавляемой областью Ашшува, о чем мы читаем в другом тексте, который относится, очевидно, к тому же времени. В нем дан перечень названий двадцати двух областей, выступивших против хеттов. Первой из них названа Лукка (обычно отождествляемая с позднейшей Ликией на юго-западе Малой Азии), на восьмом месте следует Каркиша (в которой усматривают расположенную далее к северо-западу Карию), а предпоследнее и последнее места занимают Вилусия и Таруиса. Если эти двадцать два района перечислены, как считают многие ученые, в направлении с юга на север, то Таруиса и Вилусия должны были находиться на крайнем северо-западе Малой Азии, т.е. как раз там, где была расположена Троя или [В]илион, греческие топонимические названия которых связывают с хеттскими формами Таруиса и Вилус[ий]я. Далее в тексте говорится о поражении упомянутой коалиции и разрушении центра восстания Ашшувы – области, давшей, согласно Э. Форреру, название всему континенту, известному в раннем греческом языке в форме Асвия, а позднее Асия (Азия). Однако сколько-нибудь надежными сведениями относительно позиции, которой придерживалась во время этого конфликта Аххиява, мы не располагаем.

Другой интересный документ времени Тудхалии IV, содержащий часть текста договора между Тудхалией и царем области Амурру (Северная Сирия), сообщает о запрете на торговлю между Амурру и находившейся тогда во враждебных отношениях с хеттами Ассирией, а также о запрете кораблям из Аххиявы вести торговлю с Ассирией. Таким образом, и этот документ подтверждает, что Аххиява была расположена у моря и что важную роль в ее экономике играла морская торговля. О том, что в то время (или же вскоре после) отношения между хеттами и Аххиявой подвергались каким-то серьезным испытаниям, свидетельствует в договоре одно любопытное обстоятельство. В нем говорится о царях, за которыми признавалось достоинство, равное достоинству хеттского царя. И если первоначально в этой части договора перечислялись поочередно цари Египта, Вавилонии, Ассирии и Аххиявы, то затем упоминание о царе Аххиявы было стерто.

Последним хеттским документом, имеющим отношение к Аххияве, является послание Арнуванды IV (около 1220-1200 гг. до н. э. некоему Маддуватте. Маддуватта некогда был изгнан из своей земли Аттариссией – «мужем из страны Аххиява», бежал к хеттскому царю Тудхалии IV и получил от него власть над областью Ципасла по соседству с Арцавой (где-то в южной части Малой Азии). Аттариссия преследовал его и там, но хеттский царь снова пришел на помощь Маддуватте и возвратил ему его земли. Однако позднее, уже во времена царствования Арнуванды, Маддуватта выступил вместе со своим давнишним врагом Аттариссией против хеттов и предпринял совместно с ним нападение на страну Алашию (последняя обычно отождествляется с Кипром). Арнуванда расценил это как действие, враждебное хеттам, но Маддуватта будто бы возразил, что он не знал, что Алашия входит в сферу интересов Хеттской державы.

Таким образом, из нашего рассказа об Аххияве следует, что хеттско-аххиявские отношения, особенно на начальном этапе, несомненно, отличались чертами дипломатического добрососедства, подтверждаемого в ряде случаев и близкими связями между представителями правящих династий, хотя время от времени оно и нарушалось различными трениями. Источником напряженности прежде всего были предпринимаемые по частной инциативе (и вероятно, только негласно поддерживаемые аххиявскими властителями) попытки различных аххиявских искателей приключений проникнуть в глубь Малой Азии и далее на восток и юго-восток. Общую тенденцию хеттов к сохранению дружественных отношений в официальной политике можно объяснить различием в территориальном расположении двух государств: власть хеттов распространялась главным образом на внутренние области Малой Азии, в то время как основная территория Аххиявской державы находилась за ее пределами.

Более конкретное определение местонахождения Аххиявы остается пока для нас невозможным. Представляется, что из числа возможных мест следует исключить Кипр, поскольку в хеттских текстах он выступает под именем Алашии. Из островов Эгейского моря заслуживает внимания только Родос. Именно там помещает Аххияву значительная часть ученых. Однако некоторые исследователи до сих пор ставят вслед за Э. Форрером знак равенства между Аххиявой и Микенской Грецией в целом, подчеркивая при этом, что ни на Кипре, ни на Родосе в слоях XIV-XIII вв. до н. э. археологически не засвидетельствованы следы какого-либо более или менее значительного политического центра дворцового типа. Вероятно, ближе всего к истине находятся те, кто считает Аххияву одним из прибрежных ахейских государств, возникших в XV в. до н. э. в восточной части Эгеиды и прилегающих к ней районах в связи с потребностями хозяйственной деятельности ахейцев, основу экономики которых составляла морская торговля, зачастую сочетавшаяся с грабежом и пиратством. Таким условиям, естественно, наиболее соответствовал Родос, выгодность географического положения которого определялась близостью побережья Малой Азии и вместе с тем безопасной отдаленностью от основных центров Хеттской державы.

Древнейший сказочный город, который находится в Западной Македонии. Особую красоту ему придает горное озеро вулканического происхождения  Орестиада. Каждого путешественника, посетившего это место неизменно восхищают уютные жилые кварталы с традиционными улочками, величественные особняки, византийские церкви, расписанные фресками удивительной красоты.

Этот древнейший город основан в 840 г. до н.э., хотя по другим источникам первые его жители появились здесь ещё в XX веке до н.э. во главе с первым полумифологическим царем - богом Кекропом, с человеческим туловищем и змеевидными ногами. По приказу Кекропа была возведена "кекропова стена", загораживающая единственный проход на Касторийский полуостров, омываемый легендарным озером Орестиада, названным в честь эллинского вождя Ореста Аргосского (Южная Греция), гонимого дорянами еще в XI-X вв до н.э. На основании разрушеной позже "кекроповой стены" в 525 г. н.э. по приказу византийского императора Юстиниана I была возведена крепостная стена и башенные сооружения, поскольку г. Касторья в период Византийской империи (III-IV вв н.э.) являлась западным бастионом Византии. Однако, средневековая версия наименования города связана с обитанием большого количества бобров в озере и в переводе с древнегреческого языка "кастор" – это бобер. Шубное производство сначала в Касторье и позже её районах зародилось по мнению некоторых учёных уже до XIV века. Потребность в тёплой одежде для защиты в условиях резко выраженного континентального климата с холодной зимой привела к производству меховых изделий из шкур зверя с густым волосяным покровом. С XVI века, когда спрос на меха возрос, поскольку шуба служила не просто уже защитой от холода, но являлась и выражением общественного благосостояния её носителя, скорняки Касторьи начали ввоз сырья чтобы затем снабжать готовыми изделиями всю Европу. К XVIII веку шуба завоевала весь цивилизованный мир и фигурировала уже на уровне должествования касательно женской моды и частично мужской. К тому времени она рассматривалась как неотъемлемый элемент стиля и элегантности. В 1894 году ввезли в Касторью (поскольку до этого труд был ручным) первую машинку по пошиву меховых отрезков, и тем самым утвердилась механизация меховой отрасли, которая и не могла не шагать на ряду с технологическими новшествами. Именно поэтому Касторья известен еще и как признанный во всем мире центр мехового производства. Так как эта отрасль начала развиваться здесь еще во времена Византийской империи, даже самый взыскательный покупатель непременно найдет шубу по своему вкусу.

В городе сохранилось более 72 церквей византийского и послевизантийского периодов с редчайшими фресками критской художественной школы к которой относится и Феофан Грек. Наибольшей популярностью пользуется храм святой Божьей матери Мавриотисы (XI в.) на берегу озера Орестиада у тысячелетнего платана.

Столица Крита, является одним из крупнейших городов Греции. Его история насчитывает более 2,5 тыс. лет. Один из самых знаменитых памятников древней цивилизации Крита, Кносский дворец, расположен в 5 км от города. Большой интерес представляет археологический музей Ираклиона, собравший богатую коллекцию экспонатов из Кноссоса, Фестоса, Маля. Когда-то Ираклион был самым главным портом венецианцев в восточном Средиземноморье. Мощные оборонительные стены 16 века, построенные вокруг города, сохранились до сегодняшего дня. Венецианская крепость, фонтан Морозини, церковь Св.Марка, Лоджия – основные достопримечательности старого Ираклиона. Сегодня город Ираклион является крупным морским портом, торговым и туристическим центром. Курорты Ираклиона и северо-восточного Крита предлагают все условия для прекрасного отдыха. В 20 км от города около курортных деревушек Гувес и Сталида на песчаном побережье расположены современные гостиницы и аквапарк. В 34 км восточнее Ираклиона находится туристический центр Маля. В 3 км от города можно посетить развалины минойского дворца, где было найдено ювелирное украшение с изображением пчелы, которая является талисманом Крита и до сих пор изготавливается ювелирами острова. На западном побережье бухты Маля, в 26 км от Ираклиона, находится один из самых популярных курортов северного Крита Херсонисос, который славится великолепными пляжами и большим количеством магазинов, баров, ресторанов и дискотек, привлекающих сюда тысячи туристов, особенно молодежь.

Спа́рта (др.-греч. Σπάρτη, лат. Sparta) – древнее государство в Греции в области Лакония на юге полуострова Пелопоннес, в долине реки Эвротас.

Государственное устройство

Древняя Спарта – образец аристократического военно-лагерного государства, которое в целях подавления огромной массы подневольного населения (илотов) искусственно сдерживало развитие частной собственности и безуспешно пыталось сохранить равенство среди самих спартиатов. В основе возникновения государства в Спарте, относимого обычно к VIII-VII вв. до н. э., лежали общие закономерности разложения первобытнообщинного строя. Организация политической власти у спартиатов была типичной для периода распада первобытнообщинного строя: два родоплеменных вождя (возможно, как результат объединения ахейских и дорийских племен), совет старейшин, народное собрание. В VI в. до н. э. сложился, т. н. «Ликургов строй» (установление илотии, консолидация общины Спарты путем уравнения их в экономическом отношении и политических правах и превращения этой общины в военный лагерь). Во главе государства стояли два архагета, которые выбирались каждые восемь лет, путем гадания по звездам. Им подчинялось войско и они имели право на большую часть военной добычи, обладали правом жизни и смерти в походах.

Должности и органы власти

Цари Спарты – Спартой правили всегда два царя из двух династий: Агидов и Эврипонтидов. Обе династии пошли от царя Аристодема. В случае войны один из царей шёл в поход, а другой оставался в Спарте.

Эфоры – выборные должности, в руках которых сосредотачивалась судебная власть (всего было 5 эфоров, два из которых в случае войны сопровождали царя в походе).

Герусия – высший правительственный орган в Спарте. Герусия состояла из 30 человек (28 геронтов в возрасте старше 60 лет, избиравшихся пожизненно, и 2 царя).

Наварх – одна из высших военных должностей Спарты. Наварх командовал спартанским флотом и имел очень широкие полномочия, иногда даже выходившие за пределы чисто военных (Аристотель называл власть наварха «почти второй царской властью»). Навархом был, например, один из наиболее известных спартанских полководцев – Лисандр.

Хилон – законодатель, один из Семи мудрецов

XI век до н. э. – возникновение города-государства Спарта.
X век до н. э. – территория Лаконии была завоевана дорийцами, которые часть прежних жителей-ахейцев превратили в периэков (политически бесправных, но граждански свободных), часть в илотов(государственных рабов); сами дорийцы составили господствующее сословие спартиатов.
IX век до н. э. – законодательство Ликурга делает из Спарты сильное военное государство, приобретшее гегемонию над Пелопоннесом и даже преобладание во всей Древней Греции, вплоть до периода греко-персидских войн.
743-724 годы до н. э. – Первая Мессенская война. Спарта захватывает часть Мессении.
685-668 годы до н. э. – Вторая Мессенская война. Спарта захватывает всю Мессению.
500-449 до н. э. – Греко-персидские войны.
480 год до н. э. – Фермопильское сражение. Подвиг трёхсот спартанцев.
479 год до н. э. – Битва при Платеях. Окончательная победа спартанцев и их союзников.
479-464 до н. э. – война с Тегеатидой, закончившаяся победой Спарты.
464-455 годы до н. э. – Третья Мессенская война (восстание илотов Мессении).
460-445 годы до н. э. – Малая Пелопоннесская война. Раздел сфер влияния между Афинами и Спартой. Мирный договор на 30 лет.
457 год до н. э. – Битва при Танагре. Победа спартанцев и их союзников.
431-404 годы до н. э. – Пелопоннесская война. В соперничестве с афинянами спартанцы побеждают их и становятся доминирующим государством в Греции.
427 год до н. э. – Взятие спартанцами Платей и уничтожение большей части населения.
425 год до н. э. – Поражение спартанцев под Пилосом.
422 год до н. э. – Битва при Амфиполе. Победа спартанцев и их союзников.
418 год до н. э. – Битва при Мантинее. Победа спартанцев.
395-387 годы до н. э. – Коринфская война. Победа Спарты и Персии.
378-362 годы до н. э. – Беотийская война между Беотийским союзом во главе с Фивами и Пелопоннесским союзом во главе со Спартой. В этой войне никто не победил, но обе стороны были существенно ослаблены.
371 год до н. э. – Битва при Левктрах. Спарта теряет своё преобладание в войне с Фивами.
362 год до н. э. – Битва при Мантинее. Битва закончилась победой спартанцев.
331 год до н. э. – Война Спарты и Македонии.
331 год до н. э. – Битва при Мегалополе. Поражение Спарты и её союзников.
245-241 годы до н. э. – попытка реформ Агиса, закончившаяся неудачей.
235-221 годы до н. э. – попытка реформ Клеомена, которые были весьма успешными, но были отменены македонским царём Антигоном III, после военного поражения Спарты в битве при Селласии.
229-222 годы до н. э. – Клеоменова война. Война Спарты против Ахейского союза и Македонии за гегемонию на Пелопоннесе.
222 год до н. э. – Спарта в битве при Селласии терпит тяжёлое поражение. Спарту силой включают в Эллинский союз.
220-217 годы до н. э. – Союзническая война, в которой Спарта выступает, как союзник Этолийского союза, против Эллинского союза.
215-205 годы до н. э. – Первая Македонская война.
207 год до н. э. – Битва при Мантинее. Битва закончилась поражением спартанцев и гибелью их царя Маханида.
204 год до н. э. – спартанцы неудачно пытаются захватить Мегалополь.
201 год до н. э. – спартанцы вторгаются в Мессению, но терпят поражение у Тегеи.
195 год до н. э. – Лаконианская война, поражение Спарты и присоединение её к Ахейскому союзу.
147 год до н. э. – Спарта выходит из Ахейского союза и получает поддержку Рима. Начинается Ахейская война.
146 год до н. э. – вся Греция попадает под власть Рима и становится римской провинцией Ахея. Спарта и Афины при этом получили права самоуправления, в пределах своей территории, в знак памяти к их былой славе.

Сословия

Аристократия

Гомеи (буквально «равные») – полноправные граждане, именно они чаще всего именуются спартанцами и спартиатами.
Парфении (буквально «девой рождённые») – потомки детей незамужних спартанок (сословие появилось во время 20-летней Первой Мессенской войны, затем было выселено в Тарент).

Народ

Гипомейоны (буквально «опустившиеся») – обедневшие или физически неполноценные граждане, лишённые за это части гражданских прав.
Мофаки (буквально «выскочки») – дети не-гомеев, получившие полное спартанское воспитание и потому имеющие некоторый шанс на получение полного гражданства.
Неодамоны (буквально «новые граждане») – бывшие илоты (из числа лаконских), получившие неполное гражданство (сословие появилось во время Пелопонесской Войны).
Периеки – свободные не-граждане (примерный аналог афинских метеков).

Рабы

Лаконские илоты (жившие в Лаконии) – государственные рабы, именно они иногда получали свободу (а со времён Пелопонесской войны также и неполное гражданство).
Мессенские илоты (жившие в Мессении) – государственные рабы, в отличие от прочих рабов имевшие свою общину, что позднее после обретения независимости Мессении послужило основанием для признания их свободными эллинами.

Тренировка юных спартанцев

Система Агогэ – система военного воспитания в Спарте. Вопреки расхожему мнению отнюдь не всякий мальчик, родившийся в Спарте, должен был пройти через эту систему. Эта система была обязательна лишь для детей мужского пола полноправных граждан (за исключением царских). Для прочих же мальчиков из других сословий, прохождение через эту систему являлось особой привилегией, дающей шанс на получение полного гражданства.

При рождении мальчика брали и относили на край пропасти Апофеты, где очень долго и внимательно рассматривали. Если мальчик был больной или слабый, то его сбрасывали в пропасть. А тех, которых оставляли в живых, подвергали разным испытаниям с младенчества. Колыбельки, в которых дети спали, были очень грубыми и жёсткими. В семь лет мальчиков отправляли в специальные военные лагеря. Там они учились выживать. Те, кто не справлялся – погибали. Спали они на соломенных подстилках, а одежду носить им разрешалось только с 12 лет. Некоторые мальчики клали в свои подстилки крапиву, чтобы она, обжигая их, согревала. Мальчики усиленно занимались физическими упражнениями, упражнялись во владении мечом, метании копья. Пропитание они должны были искать себе сами – воровать, грабить, а если приходилось, то и убивать.

Им разрешалось иногда «развлекаться», то есть устраивать так называемые криптии – мальчики бегали в соседние деревни (илотов) и грабили их, а самых сильных мужчин уводили с собой и вырывали им кишечник, смотря, как они умирают. В 17 лет, когда юные спартанцы должны были возвращаться домой, их ждало последнее испытание – им нужно было попасть в храм Артемиды, находившийся очень высоко в горах. Добравшись туда, спартанец должен был «принести жертву». Жрецы храма привязывали юношу над большой жертвенной чашей и начинали хлестать его мокрыми розгами до первых капель крови. Так было, если юноша не издавал ни одного звука, но стоило ему издать хоть звук, его колотили ещё сильней, до тех пор, пока он будет молчать. Так могли заколотить до потери сознания и даже до смерти. Так отсеивались слабые. Девочки в Спарте через эту систему не проходили, но их заставляли много заниматься спортом, а иногда учили пользоваться оружием.

Горги́ппия (Синдская гавань) Γοργιππία – античный город на побережье Чёрного моря, существовавший в IV веке до н. э.-III веке н. э. в составе Боспорского царства. Основан на месте древнего города, центра племени синдов. Получил своё название по имени царского наместника Горгиппа. Площадь города была более 40 гектаров, он был обнесён крепостными стенами. В конце I-II веках до н. э. в городе чеканилась своя монета. Наибольшего расцвета достиг I-II веках н. э., став крупным торговым и ремесленным центром Боспорского царства. Был разрушен примерно в 240 году в результате нашествия варварских племён.

Городище находится в центре современного города Анапа. Частично раскопаны городские кварталы, богатые погребения. Создан музей-заповедник «Горгиппия» под открытым небом, где представлены мощёные камнем улицы, фундаменты и стены жилищ, остатки мастерских, виноделен, рыбозасолочных ванн, мраморные плиты с надписями, извлечённые из некрополя саркофаги местной знати и т. д.

В 1975 году в центре Анапы при рытье котлована был открыт уникальный памятник античной культуры – расписной склеп греческой знати. Склеп назван археологами «Склепом Геракла» и относится к концу II-началу III века. Рядом был обнаружен ещё один склеп с двумя саркофагами. Он оказался неразграбленным. В одном саркофаге находились останки знатного горгиппийца с богатыми украшениями. В другом саркофаге были похоронены две девочки – и тоже с богатыми украшениями. Находки составили основу «Золотой кладовой» Краснодарского краевого музея-заповедник.

Мариуполь